В поисках новой формы поэзии, которая помогла бы полнее раскрыть новые социальные понятия и новую мораль, пришел Абай к переводу басен великого русского баснописца И. А. Крылова.
В казахском народном творчестве имелся богатый репертуар сказок и басен о животных. Немало также в эпоху Абая бытовали сатирические про¬изведения арабо-персидского средневекового эпоса. Абаю приписывается распространение в казахских переводах многих сюжетов из «Тысячи и одной ночи» и других аналогичных произведений. Но все это не могло полностью соответствовать «просветительским» задачам поэта, и Абай обращается к басням Крылова — «поэтической картине одной из сторон общества», «поэзии житейской мудрости». Басни Крылова Абай любил рассказывать детям. Крылов в казахских переводах становился предметом изучения и в ауле Абая и в медресе Кокпая, одного из учеников и друзей поэта. Еще В. Г. Белинский писал: об исключительной трудности перевода крыловских басен, их непереводимых на другие языки идиомов. Абай не стремился к дословному переводу басен, но прежде всего передавал идейную сущность басен, перерабатывая или вступительную или заключительную часть их, приспосабливая мо¬раль к миропониманию казахов-кочевников. Басня служит тем же целям, что и стихи и проза. Абай отлично сумел образы-аллегории басен Крылова сделать воплощением живых человеческих черт Басню «Осел» Абай целиком переложил применительно к быту и обстановке кочевников-казахов. Если у Крылова Осел, приняв звонок у себя на шее за орден, возгордился, забрался в огород и стал уничтожать и топтать овощи, пока его не прогнал и не избил хозяин, то у Абая Осел, идущий в голове каравана, возомнил себя уважаемым и почтенным потому, что был навьючен золотом. Когда он доставил золото, стал обыкновенным ослом, глупым вьючным животным — ишаком.
Абаем переведены Крылова басни: «Дуб и трость», «Крестьянин в беде», «Бедный богач», «Осел и соловей», «Орел и коршун», «Стрекоза и муравей», «Музыканты», «Пестрые овцы», «Ворона и лисица», «Осел», «Лягушка и вол», «Слон и Моська». В басне «Дуб и трость» диалоги Дуба с Тростинкой передают основной мотив — противопоставление гордости и бахвальства скромности и добродетели. Этот мотив общечеловечный.
«Дуб и Трость» в изложении Абая — одна из вариаций этого сюжета. И в творческом воплощении его у Абая заметно сказались особенности самого Абая как поэта-просветителя и философа. В речь горделивого Дуба Абай вводит многократные обращения к Аллаху. Абай заставляет Дуб в обращении к Трости назвать ее «грешником» и «беднягой» и в заключение еще раз упомянуть о боге — источнике жизни и смерти. Дуб выхвачен из грунта налетевшим шквалом. Трость, пригнувшаяся к земле, спасена.
Большинство из двенадцати заимствованных Абаем у Крылова басен восходят или к французской или к греческой басне и являются казахскими вариантами странствующих сюжетов. Таковы у Абая басни «Осел», «Ворона», «Лисица», «Стрекоза и Муравей» и др.
«Слон и Моська», «Музыканты» или «Пестрые овцы». Например, в басне «Слон и Моська» Абая привлек не отклик Крылова на журнальные отношения начала девятнадцатого века, о чем он едва ли мог знать, а близкая ему тема осмеяния чванливости и пустозвонства. Абай и в собственных стихах бичевал кичливых неучей и хвастунов-верхоглядов:
Не хвастай, коль не учен,
Будь скромностью наделен,
Зачем походить на тех,
Кого зовем; «Пустозвон»?
Казахская литература, как и русская и литература, в особенности фольклор, зачатки басне-творчества имеет в животном эпосе. У казахов существуют небольшие притчи-аналоги о еже, сурке, лисице, медведе, сороке и т. д. Скотоводческий быт в прошлом близко сталкивал казахов со зверями и животными, друзьями и врагами. Антропоморфизм аналога доходил до полного отождествления животного и человека. Почти все герои-животные превращались в людей, или, наоборот, — люди становились животными. Логически невозможные отношения между животными или животными и человеком представляются как реальные. И весь рассказ звучит как наставление или нравоучение.
Абай сохраняет метафорический смысл за каждым образом, который он берет из животного эпоса: лисица — символ лукавства, волк — хищник, медведь — простак и увалень, сорока — сплетница. Это те же значения, что и у других народов. Но общение Абая с Крыловым позволяет казахскому поэту понять и показать знакомые уже образы в новом их качестве. В переводах басен Крылова Абаем они перестают быть наивно-реалистическими аналогиями, а становятся типизирующими социальные явления характеристиками. Перевод басен Крылова дает возможность Абаю познакомить свой народ с русской реалистической традицией басни. В отношении к басням Крылова Абай проявил все свое искусство, чтобы сделать их доступными и понятными казахам.
Интересна также абаевская интерпретация басни «Крестьянин в беде». Героем басни оказывается не обыкновенный русский мужик, а богач, владелец дома и лавки. Отсюда и мораль — тяжесть одиночества богача, попавшего в беду, как любимая тема Абая, неоднократно в своих стихах осуждающего страсть к наживе и хищничеству. Стремясь на материале русской басни осудить пороки и недостатки казахской жизни, Абай ряд понятий, связанных с крестьянским бытом, заменяет или описательными формулировками, или же не совсем тождественными, но близкими по значениям словами, знакомыми казахам. Так, слово «клеть» заменено словом лавка, — это не совсем одно и то же. Но клеть — слово, хорошо знакомое лишь в русской среде. Выброшено Абаем идиоматическое выражение: «Хоть по миру поди с сумою». Эта фраза не только не звучала бы в казахском переводе, но и не вызвала бы у казахов соответствующих представлений о беде и нужде. Положение в ауле бедноты и работников далеко не походило на нищенство — «хождение по миру».
Не сохранены Абаем колоритные русские простонародные имена. Вместо кума Карпыча, свата Климыча, соседа Фоки, у Абая встречаются нарицательные казахские понятия и наименования родственников и близких -«агайынын», «досжарын». И, наконец, слово Жучка передано соответственным казахским идиоматическим наименованием собаки -Мойнактан.
Перевод Абаем басен Крылова был связан также с разработкой таких элементов творчества, как пейзаж, жанровые сцены, бытовые картинки. В эпоху Абая можно было говорить лишь о зачатках художественной прозы. И работа Абая над пейзажем или жанровыми сценками была значительным шагом к будущей художественной прозе. Зачастую Абай видоизменял вступительную или заключительную части басни, приближая их к жизни и миропониманию казахских масс. Язык перевода Абая взволнован и острый. Семисложный размер помогает изложению Абая быть более звучным, легким.
Абай сохраняет крыловский тон вступительных или заключительных рассуждений. Глубже, острее и доходчивее становится сатира Крылова казахскому читателю переводов и переложений великого баснописца Крылова.
Вслед за Абаем Крылова на казахский язык переводит известный казахский прозаик-педагог Испандиар Кубеев. А затем, в начале двадцатого столетия и вплоть до наших дней, выходят новые и новые переводы басен Крылова на казахском языке.
На смену популярнейшей среди казахского народа и других восточных народностей сатире Ходжа Насреддина приходит с Крыловым с Запада, из России, русская сатирическая традиция и оставляет след в казахской новейшей литературе.
Вся эта переводческая деятельность Абая, имея огромное значение для развития казахской литературы, показывает, однако, лишь непосредственную связь его с европейской литературой. Своеобразный классик казахской литературы, Абай близок к своим духовным собратьям на западе, наследие которых он выбрал, как лучшие образцы сокровища мира. Так похожи и близки друг другу гигантские вершины
Рекомендуемая литература:
Ауэзов М. Абай (Ибрагим) Кунанбаев. Жизнь и творчество / В кн.: Абай Лирика и поэмы.- М.:Худ.лит., 1940.- С. 11-30
Сильченко М.С. Абай. Очерки жизни и творчества – Алма-Ата: Госполиграфия, 1945.- С. 112 с.
Жиреншин А. Абай и его русские друзья.- Алма-Ата: АН Каз. ССР, 1949.- 126 с.